Хотели же как лучше!.. Законотворчество как слабейшее звено казахской общественной мысли Ахас Тажутов
Хотели же как лучше!..
Законотворчество как слабейшее звено казахской общественной мысли
Ахас Тажутов
Состояние казахского языка и положение оралманов (казахов-репатриантов) - эти две темы постоянно присутствуют на страницах казахской печати. Назначение И.Тасмагамбетова, курировавшего в составе правительств А.Кажегельдина и К.Токаева сферу культуры, на пост премьер-министра РК вызвало новую волну публикаций, посвященных названным вопросам. Активно формируется мнение, что он-то уж сумеет организовать разрешение накопившихся за последние 10 лет проблем казахского языка и оралманов. Но при этом упускается из виду то, что политика исполнительной власти по этим самым вопросам всегда базировалась на представлениях и интеллектуально-организационных возможностях казахскоязычной общественности. И что, если она зашла в тупик, обвинять, кроме самих себя, некого...
Чтобы этот вывод не выглядел голословным, рассмотрим такой пример, который дает ясное представление о том, сколь огромна пропасть между громогласными притязаниями и практическими возможностями казахскоязычной общественной мысли. Как бы новому правительству, идя у нее на поводу, не свалиться туда... Пример наш связан с действующим законом, который имеет прямое отношение как к казахскому языку, так и к оралманам.
Уникальность действующего Закона "О миграции населения", который регулирует вопрос оралманов, заключается в том, что на этапе разработки это был, в современном понимании, первый за всю историю законопроект, который формулировали и писали на казахском языке. Писался он на фоне острейшей общественной полемики по вопросу о том, годится ли государственный язык в принципе для законотворчества. И, как можно догадаться, его авторами выступили те, кто пытался доказать годность казахского для этого. По сути дела, первичными для них в данном случае были соображения патриотического порядка, а интересы самого дела, то есть миграции как таковой, лишь вторичными. Происходило это в 1996-97 гг.
Законопроект был переведен на русский язык и рассматривался при сильнейшем давлении казахскоязычной общественности, мобилизованной для этого его авторами и поборниками. Всякий, кто пытался рассмотреть его с критической точки зрения или выражал какие-то сомнения, объявлялся недоброжелателем, а то и врагом казахов и их языка. При такой атмосфере он, естественно, не мог не быть принят. Но за прошедшие с тех пор пять лет больше никто даже не попытался продолжить уже заложенную, казалось бы, практику законотворчества на казахском. Следовательно, негласно эксперимент признан провальным. Но результат в виде принятого закона остался и действует.
В нем немало таких положений, которые дублируют друг друга или противоречат друг другу. К примеру, согласно статье 1 ("Основные понятия") главы 1 ("Общие положения") в нем определено, что "переселенцы - это лица, добровольно покинувшие место своего временного или постоянного жительства на территории другого государства и прибывшие в Республику Казахстан." Таким образом, из этой категории выводятся все субъекты внутренней миграции, хотя переселяться ведь можно не только через межгосударственную границу, но и также в пределах своего государства, области, района и даже населенного пункта. И потом еще, как быть с вынужденными переселенцами?! Следовательно, здесь эти законотворцы произвольно и абсолютно безосновательно перекраивают определение сложившегося юридического понятия.
Есть в законе и такие места, которые по своей формулировке весьма спорны и могут при попытке "стыковать" его с аналогичным законодательством государств, откуда происходят оралманы, создать серьезные проблемы.
Например, вот кто, согласно определению этого документа, является репатриантом (оралманом): "Лицо коренной национальности, изгнанное за пределы исторической родины и лишенное гражданства в силу актов массовых политических репрессий, незаконной реквизиции, насильственной коллективизации, иных антигуманных действий, добровольно переселяющееся в Республику Казахстан с целью постоянного проживания, а также его потомки".
Если исходить из этого определения, даже самая проблемная часть оралманов - казахи-репатрианты из Монголии, составляющие свыше трети (64 тысячи из 180 тысяч человек) имеющегося в стране контингента, юридически никак не могут рассматриваться как оралманы. Ибо ни они сами, ни монгольские законы не считают их потомками изгнанников и лишенцев.
То, что монгольские казахи совершенно добровольно прибыли в Западную Монголию и поселились там свыше двухсот лет назад, то есть вскоре после разгрома и уничтожения государства джунгаров (западных монголов) китайскими маньчжурами, очевидный и, что самое главное, никем не оспариваемый исторический факт.
Всецело и юридически бесспорно являются оралманами лишь немногочисленные афганские, иранские и еще, быть может, таджикские казахи-возвращенцы.
А что же касается выходцев из таких районов Узбекистана, как Бостанлыкский, Тамдынский и Кенимехский, переданных под юрисдикцию этой республики уже в советскую эпоху по соображениям административно-экономической целесообразности, факт придания им статуса оралмана несет в себе запал для возможных межгосударственных трений и конфликтов. Ибо по соглашению о территориальном разделе на постсоветском пространстве, заключенному между странами СНГ, границы времен СССР добровольно признаются всеми незыблемыми и окончательными. Наделяя казахов из Бостанлыка, Тамды и Кенимеха статусом оралманаов, Казахстан, по сути, юридически устанавливает, что они в свое время были "лишены гражданства (Казахстана) в силу актов массовых политических репрессий, незаконной реквизиции, насильственной коллективизации, иных антигуманных действий...". А это, хоть и опосредованное, но все же дезавуирование Казахстаном своих обязательств по признанию законности постсоветских границ с Узбекистаном. Такого рода положения этого закона, усугубленные реальными конфликтами вроде тех, что сейчас происходят в Багысе, могут привести к серьезнейшим межгосударственным неприятностям...
Подобных спорных положений в Законе "О миграции" предостаточно. Таким образом, получается, что законодательство, призванное заниматься оралманами, стало жертвой псевдопатриотизма и фиктивного лингвистического положения. Ибо Закон "О языках", также принятый в 1997 году, устанавливает неоспоримое официальное главенство казахского языка во всех сферах жизни государства, а особенно - в сфере законотворчества. Однако такое требование практически невыполнимо. Что и было доказано в данном случае.
Этот пример, казалось бы, должен побудить власти произвести ревизию законодательных возможностей казахского языка и казахскоязычной мысли. Но официальные органы государства на это самостоятельно не пойдут, ибо в противном случае им первым придется признать несостоятельность признанных и закрепленных ими же норм касательно возможностей казахского языка и его использования. А это политический вопрос.
Правда, к настоящему времени Агентством по миграции и демографии разработан проект о внесении ряда изменений и поправок к этому закону. Согласно поступающей из Астаны информации, он уже рассматривается в парламенте. Но это - уже другое дело...
|
